Порто Карти (Панама) ничем не напоминал порт в привычном понимании. Это был просто пляж. Пальмы, песок, солнце и несколько выдающихся в море бамбуковых помостов.
Лодки от них отходили одна за другой, и я уже начал нервничать. Масса народа постепенно таяла, а мы так и не могли понять, которая из лодок идет в Колумбию. Под навесом продавали билеты, что-то вроде налога на содержание порта, и мы уже отдали за них 10 баксов. Еще по сотне мы должны были отдать лодочнику. Градус напряжения нарастал, местные на вопросы не отвечали. Лодочники посылали нас от одного пирса к другому. И тут я начал понемногу звереть. Понимая, что вероятно нам не удастся сесть на нашу лодку, и, приняв во внимание, что вряд ли среди окружающих есть говорящие по-русски, я (весьма эмоционально) высказал несколько слов относительно сложившейся ситуации.
— Извините, — внезапно ошарашил меня один из аборигенов, — вам нужна лодка в Сапсурро?
Я даже не сразу понял, к своему стыду и радости, что нам удалось
встретить человека, который прекрасно понимал высказанную мной речь.
— Да, это в Колумбии, верно? – спросил я спокойно и вежливо. Абориген кивнул.
— Садитесь здесь, вот ваша лодка, — он указал на лодку под названием
Малышка Кристи, оборудованную несколькими скамейками, на которых в
беспорядке были разбросаны спасательные жилеты.
Антонио был одним из тех людей, которым не очень идет их имя. Майка, шорты, босые ноги. Низкорослый, ничем внешне не отличающийся от всех остальных окружающих мужчин, пожилой, крепкий, с худощавыми, очень сильными руками и ногами он сидел на корточках на борте лодки и спокойно, задумчиво смотрел на окружающий бардак. Мы бросили рюкзаки под брезент, уселись в лодку, облачились в жилеты и стали расспрашивать нашего нового знакомого о том, как тут устроены порядки.
— Я очень рад, что встретил вас! — начал он неспешно, с едва заметной улыбкой, — я не говорил по-русски уже 28 лет.
— Но как? — я все еще не мог сдержать недоумения, и мужичок тут же удовлетворил мое любопытство рассказом.
— 28 лет назад я окончил ветеринарный институт. Я учился в Киеве и в
Москве. Потом вернулся сюда, на родину, с тех пор работаю здесь по
полученной там специальности и никогда больше в России не был.
Он говорил это с грустью, но при этом было видно, что здесь он дома и
счастлив. Сидящие здесь же в лодке люди, казалось, и не знали, что с
детства им знакомый Антонио владеет этим странным иностранным языком.
Они смотрели на наш разговор с уважением и интересом. Тоха, так, по его
признанию, называли его однокашники.
— 15 долларов, — отвлек нас от беседы лодочник. Лодка уже наполнилась людьми.
— Это на бензин, остальное в Колумбии, — пояснил Антон. Далее он
рассказал, куда пойдет лодка и как проходить границу, и еще немного
разного про жизнь. Он был не сильно разговорчив, как будто мы просто
перекинулись несколькими обыденностями с попутчиком в подмосковной
электричке.
Малышка Кристи попятилась от пляжа и, взревев двумя мощными моторами, рванула вдоль берега на юго-восток. Осеннее небо то светило ярким солнцем, то хмурилось дождевыми тучами, и полный штиль то и дело сменялся болтанкой. Ударяясь носом о небольшие волны, лодка создавала облака брызг, которые окатывали нас, а ветер тут же высушивал капли морской воды, оставляя на коже и одежде еле заметные соляные пятна.
Лодка шла со всеми остановками, то причаливая к небольшим островам, на которых располагались хижины, то выбрасывала людей на пляжах возле небольших деревень. Люди высаживались на берег и поднимались на борт, грузили нехитрый скарб под брезент в носу лодки. Я сразу обратил внимание на одного пассажира. Он был одет в шорты и сандалии. А из поклажи у него была только связка из трех кокосов. За несколько часов он ни разу не пошевелился, а засобирался, когда лодка сбавила обороты и стала подходить к отдельно стоящему посреди моря островку, который был довольно далеко от берега, так что джунгли виднелись только узкой полоской на горизонте. Недалеко от острова бушевало Карибское море. Но рифы надежно защищали островок так, что до него доходила только мелкая рябь. Других островов поблизости видно не было. Сам же остров был метров пять в диаметре. Куличик из желтого песка, окутанный мангровыми ветками и невысокая покосившаяся пальма. Человек вышел на остров и остался молча стоять спиной к нам, лицом к бесконечной водной дали.
Я был изумлен!
— Что это? — громко спросил я Антона, когда лодка снова взревела, а островок быстро стал точкой.
— Это остров раздумий, — серьезно сказал Антон, — тот человек останется на нем, чтобы побыть одному, подумать.
Качка и мерный рев моторов клонили в дремоту. Фигура человека на острове осталась перед глазами, а в голову лезли всякие фантазии. Мне казалось, что у этого человека случилось какое-нибудь несчастье и он хочет попереживать его один, без участия родных и знакомых. А может, он просто устал, и теперь сидит под пальмой со счастливым от радости долгожданного одиночества и единения с природой лицом. Жена и дети достали, а может, надоела офисная работа в Панама-Сити. А может, сейчас он разделывает острым камнем свой обед, кокос, который предусмотрительно захватил с собой на остров и дожидается ночи, чтобы заняться самым важным для себя делом — лежа под огромным небом, разглядывать звезды. О! Я знаю! Он запутался в себе и совсем позабыл о главном. Он приплыл на остров, чтобы помечтать!
— Он останется там и будет один, а завтра лодка пойдет обратно и его подберет, — перебил мои мысли Тоха, снова замолчал и отвернулся. А я мысленно поставил себе целевую галочку. Может скоро, а может спустя годы, но вернуться на остров раздумий и подумать о…